Колонна длинной змеею ползет по степи, и оживляют ее лишь редкие всадники, с громким звуком подков и тяжелыми лошадиными вздохами подскакивающие к голове колонны с донесением из разъездов и дозоров. Тишина. В голове мелькают, как россыпь белого песка, далекие воспоминания о родных, о встречных лицах: всадник изредка клюет носом, подбодрится, и снова его мозг работает в том направлении, где была юность, маячило счастье и была радость.

О будущем думать не хотелось. Оно было неизвестно, и думы о нем отгонялись, как бродячие собаки, от богатого стада теплых мыслей. Тускло шли дни, в походах проходили ночи. Отсутствие прежнего начальника барона Унгерна давало себя знать, и время от времени дивизия проявляла себя в том, о чем не подумала бы при Унгерне.Волновались татары, которых было много, и особенно злобно по отношению к русским держали себя татары-артиллеристы. Шли какие- то таинственные разговоры, назревал заговор, и скоро сотенные раз-ведчики донесли, что во главе заговора стал командир Татарской сотни прапорщик Валишин. Заговорщики решили перебить русских офицеров и идти на восток более свободно, подразумевая под этим грабеж окрестного монгольского населения.

Бунт назначен был на одну из последних июльских ночей, кажется, в ночь на 28-е. Русские офицеры знали о заговоре, и у командира бригады состоялось экстренное совещание. На привалах были приняты особые меры охранения, и русские ждали, когда выступят татары, но кровавой бойне помешал случай. Не было бы счастья, да несчастье помогло! В ночь на ожидаемое восстание, часов около девяти вечера, с окружных сопок затрещали ружейные выстрелы и по унгерновцам посыпались свинцовые шмели. Красный монгольский отряд произвел внезапный налет, но унгерновцы не растерялись, в одно мгновение были на лошадях, и сотни, по собственному почину, бросились в контратаку.

Красные монголы бежали, как зайцы, как перепуганные шакалы. Прошло несколько часов, и последняя разведывательная сотня вернулась из разъездов и донесла: монголы ускакали. Бригада осталась на дневку, и, так как на татар и остальных произвело впечатление внезапное появление общего врага, лишний раз подчеркнув, что только в плотной спайке и единении унгерновцы успешно закончат тяжелый поход, командный состав решил немедленно разрешить вопрос с татарами. Это сложное и опасное дело было поручено коменданту есаулу М. Он взял в руки ташур, заткнул за пояс на боевом взводе маузер и вызвал к себе в палатку прапорщика Валишина. Тот быстро пришел и, чувствуя недоброе, был бледен, а рука его, держащая под козырек, дрожала.

Есаул, демонстративно помахивая ташуром, резко сказал: — Ну-с, прапорщик Валишин, время подошло, и, если у вас есть мужество, начинайте ваше черное дело. Начинайте стрелять и рубить русских офицеров. — Никак нет, господин есаул! Это недоразумение, и вам неправильно донесли на меня и моих татар. — Тогда я вам скажу, что это очень правильно и, если бы не вчерашний красный налет, вы попытались бы сделать то, что задумали. Я все знаю и знаю даже, как распределены роли, как то, что первый татарский взвод должен был перебить офицеров забиякинского полка, второй… Э, да что говорить, когда все известно. Ну, начинайте, прапорщик, а мы попробуем дать ответ. Начинайте! Валишин угрюмо молчал, а около палатки уже сгрудилась группа татар с несколькими своими урядниками. Они тревожно прислушивались и о чем-то шептались. М. громко продолжал.

Решили мы заказать пластиковые окна. Долго выбирали где именно покупать. Нам посоветовали сайт фирмы в которой проводилась акция на окна. Мы заказали сразу на все этажи.

Комментарии закрыты.